Главный экономист Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР), один из самых известных экономистов российского происхождения Сергей Гуриев в своей лекции «Неравенство: что это такое и как с ним справиться» отметил(см. с 1:25:30), что последние 25-30 лет в США перестало работать антимонопольное регулирование. А в Европе ситуация другая — там наднациональные органы ЕС по-прежнему проводят активную антимонопольную политику. Так, недавно был наложен запрет на слияние подразделений, производящих высокоскоростные поезда немецкого Siemens и французской Alstom.
По мнению Гуриева, в США свертывание антимонопольного регулирования привело к росту «монопольных наценок», поэтому антимонопольное регулирование должно быть усилено. Гуриев сослался на Луиджи Зингалеса из Чикагского университета, призывающего обуздать власть ИТ-гигантов Google, Facebook, Microsoft, которые, по его мнению, де факто осуществили «захват регулятора» и научились обходить антимонопольные законы. Гуриев подчеркнул, что антимонопольный орган должен быть сильным и независимым как Центробанк.
Очень хорошо, что такой влиятельный и уважаемый экономист, как Сергей Гуриев, обратил внимание на проблемы антимонопольной политики и захвата регулятора. Последняя проблема характерна не только для США, но и для России, где Федеральная антимонопольная служба (ФАС) не только додумалась до преследования малого и среднего бизнеса, возбуждая против МСП от 40% до 80% по самым «боевым» статьям, но и активно противодействует появлению новых игроков на рынке. Сложилась парадоксальная ситуация, когда в большинстве отраслей у крупнейшей компании отрасли сложились если не самые тесные и теплые, то «конструктивные» отношения с ФАС, а вот у компаний-новичков, компаний, занимающих второе или третье место по доле рынка, с ФАС зачастую постоянные и самые серьезные проблемы.
Однако с мнением Сергея Гуриева о необходимости усиления антимонопольной политики и превращения антимонопольного органа в независимый регулятор по типу ЦБ сложно согласиться. На наш взгляд, вопрос о влиянии антимонопольного регулирования на экономический рост слабо исследован экономическим мейнстримом. А ведь факт остается фактом — все без исключения примеры бурного экономического роста (т.н. «экономические чудеса») сопровождались либо полным отсутствием, либо серьезным ограничением антимонопольного регулирования.
В Китае бурный рост начался с 1976 г., антимонопольный орган с весьма усеченными полномочиями возник лишь в 2011 г.
В США в 1930-е гг. для выхода из Великой депрессии в рамках Нового курса Ф. Рузвельта антимонопольные законы были заморожены. Активизация антимонопольной политики в США в 1950-60-е гг. сопровождалась относительно более слабыми, чем у европейских стран и Японии, темпами роста. А в 1980-х гг. «рейганомика» дала новый импульс росту, и опять в рамках дерегулирования — произошла серьезная либерализация антимонопольных законов.
Навязанные американской оккупационной администрацией поверженным антимонопольные законы в ФРГ и Японии были в 1957, 1965 и 1973 гг. существенно смягчены (вспомним, когда там начались экономические чудеса). В Японии не было возбуждено ни одного (!) дела по злоупотреблению доминирующим положением.
Во Франции в период бурного экономического роста (т.н. «славное тридцатилетие, 1945-75 гг.) антимонопольного органа вообще не было. С 1985 г. сильный антимонопольный орган есть, а вот темпов роста, хотя бы приближающихся к «славному тридцатилетию», во Франции, увы, нет.
Италия в 1960-1980-е гг. развивалась очень динамично, и даже обогнала по ВВП Великобританию, а в 1990 г. создала антимонопольный орган. Последние 30 лет Италия не может выбраться из стагнации.
В Южной Корее компактный антимонопольный орган, созданный в 1981 г. не был независимым, а подчинялся Совету по Экономическому планированию.
В России ужесточение регулирования и усиление полномочий ФАС (относительно разумное в 2006-2007 гг. и абсолютно безумное в 2009-2013 гг.) поразительным образом совпало с переходом от десятилетия быстрого роста к десятилетию стагнации. Именно в России создан самый влиятельный в мире, самый большой по числу возбуждаемых дел и объемам полномочий антимонопольный орган. Но ни к развитию конкуренции, ни к выходу из стагнации это не привело.
Либеральные экономисты часто говорят о необходимости независимости антимонопольного органа по типу ЦБ, эту идею активно озвучивал бывший вице-премьер Игорь Шувалов. Однако совершенно упускается из виду, что в практике зарубежных стран можно выделить 2 модели — либо антимонопольный орган независимый, но тогда он компактный, и никакой не «зубастый», не активный и не влиятельный. И даже, как правило, никакой не орган, а комиссия (Япония, Великобритания, Индия). Если же орган более «зубастый», то он подчинен Министерству экономики, или промышленности или юстиции (ФРГ, Франция, Китай, Канада). Кстати, в США 2 антимонопольных органа первый из которых (Федеральная комиссия по торговле) явно относится к первой модели, второй (Антитрестовский департамент Министерства юстиции) — ко второй.
Про второй вариант сторонники активного антитраста часто забывают или умалчивают. А ведь в этой модели не антимонопольный орган, а Минэк и отраслевые министерства начинают проводить политику развития и защиты конкуренции, которая зачастую оказывается более плодотворной чем политика нашего ФАС с карательным уклоном.
Не потому ли стагнирует Европа на фоне динамичных США и Китая, что слишком перегибает с регулированием экономики, в т.ч. антимонопольным? Недаром всё чаще бюрократов брюссельских сравнивают с бюрократами советскими. Нужно ли стагнирующей России, и без того имеющей самый сильный антимонопольный орган в мире, ориентироваться на Европу в регулировании? Не приведет ли запрет слияния Siemens и Alstom к окончательной утрате лидерства и поглощению: по сравнению с китайской CRRC обе европейских компании, увы, карлики.
Может, более высокая «монопольная наценка» в США связана с большим числом высокотехнологичных компаний, креативности и «голубых океанов»? В любом случае, пусть американцы сами разбираются со своими ИТ-гигантами. А то уже наш ФАС, прикрываясь идеями Зингалеса, спешит распространить антимонопольное регулирование на интеллектуальную собственность. В условиях захвата регулятора очевидно, что указанные глобальные компании не пострадают, с проверками и штрафами придут к программистам из Курского университета.
P.S. Говоря об антимонопольной политике, в данной статье мы имели ввиду в первую очередь т.н. «ядро антитраста», то есть возбуждение дел против злоупотребления доминирующим положением и антиконкурентным соглашениям. Именно эти инструменты, на наш взгляд, могут оказать особенно негативное воздействие на экономический рост: под предлогом устранения «злоупотреблений доминированием» бьют по национальным чемпионам. Под предлогом борьбы с «антиконкурентными соглашениями» не дают национальным производителям развивать производственную кооперацию и дилерскую сеть.
При этом в антимонопольное законодательство борется с недобросовестной конкуренцией (введение контрагента в заблуждение, использование чужого товарного знака и т.д.). Этот блок уходит корнями в торговое и гражданское право, на нем, а зачастую исключительно на нем, концентрируется антимонопольные регуляторы некоторых англосаксонских и азиатских стран.
Положительную роль может оказывать и адвокатирование конкуренции, под которым в широком смысле понимается ее развитие, снятие барьеров входа на рынок. Эта часть антимонопольной политики, которую может проводить как антимонопольный орган, так и Минэк или отраслевые министерства, может оказывать положительное влияние на экономический рост.
