На прошлой неделе стало известно о том, что ФАС рассчитывает дать законное основание принудительной передаче лицензий на использование изобретений. Речь идет о тех ситуациях, когда компания-монополист продолжает единственной на рынке производить инновационный товар, в то время как расширить производство возможно за счет других компаний. Если ФАС сочтет, что «первооткрыватель» не обеспечивает нужные рынку объемы выпуска, компания может получить требование передать права на изобретение в судебном решении. В первую очередь мера коснется дефицитных социально значимых товаров (в частности, лекарств), но предприниматели опасаются, что поправки к Гражданскому кодексу, предложенные ФАС, создадут риски для любых производителей инновационной продукции.
Фармацевтика
Дмитрий Морозов, генеральный директор BIOCAD (производитель лекарств):
Речь идет о случаях, когда компания для своих целей не поставляет на российский рынок какой-то товар, отсутствие которого может нести, например, угрозу для здравоохранения. Допустим, существует иностранная компания, которая производит препараты для терапии ВИЧ и на них есть патенты, принадлежащие этой компании. Предположим, что в какой-то момент эта компания решила эти препараты в Россию не поставлять. Причины такого решения могут быть от чисто коммерческих (желание изменить профиль рынка, ценовые споры и т. п.) до политических (например, лекарственные препараты попали под санкции). Например, в России эпидемия ВИЧ, и отсутствие необходимых препаратов эквивалентно угрозе национальной безопасности. То есть их надо или на что-то заменить, или срочно обеспечить их наличие. Чтобы иметь возможность сделать это и при этом остаться в правовом поле, ФАС и предлагает такую инициативу. Помимо прочего, можно использовать инструмент принудительного лицензирования и для давления на производителя жизненно необходимых и важнейших препаратов (ЖНВЛП) с целью заставить его снизить необоснованно завышенные цены на них.
Проект нацелен не на биотехотрасль, а на производство жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов (они могут быть как биологическими, так и низкомолекулярными, как уже упомянутые антиретровирусные препараты). К российским стартапам эта инициатива не имеет никакого отношения, а потому на них не отразится. На российских фармпроизводителях она может отразиться только в форме госзадания на производство того или иного принудительно лицензированного продукта. Однако вряд ли эта норма будет применяться коврово — скорее, как исключение. Тем не менее, с учетом поведения международных производителей лекарственных средств и наших «заокеанских партнеров» такая возможность российским законодательством должна быть учтена.
Андрей Семенов, основатель компании «СупраГен» (производство и продажи лекарств):
Если оценивать последствия для небольших частных компаний, у которых 1-2-3 препарата в портфеле и среди них есть оригинальные собственные разработки, то последствия могут быть очень плачевны. Пропадает сам принцип интеллектуальной собственности, частных инвестиций и частной собственности. Безусловно, продвижение препарата после его разработки и регистрации держится на команде и технологии. Но все это опирается на базовые принципы интеллектуальной собственности. В случае с оригинальными разработками производство копий препаратов (дженериков) возможно только по окончании срока патентной защиты (20 лет). Но все же я уверен, что у правительства не стоит целей осуществления рейдерских захватов, поэтому важно не торопиться, не предпринимать быстрых шагов, не вводить репрессивные меры. Необходимо выслушать все стороны процесса, всех участников фармбизнеса, крупные и мелкие фармфирмы, поставщиков препаратов, Минздрав, Минпромторг, попытаться бороться не с последствиями, а устранить причину нежелания производителя производить.
Алексей Ремез, основатель UNIM (сервис дистанционной онкологической диагностики):
Согласно задумке ФАС, принуждать к передаче патентов можно будет владельцев прав на создание «социально необходимых товаров». Это достаточно непредсказуемый путь. Исходя из контекста и специфики законопроекта, наибольшее распространение подобная практика может получить в фармацевтическом бизнесе и, в частности, в сегменте дорогостоящих онкологических таргетных препаратов. По роду своей деятельности мы хорошо знакомы и с рынком медицинских услуг, и с IT-отраслью. В ситуации когда российский рынок онкологических препаратов из перспективного и быстрорастущего уже превратился в рынок падающий, подобные меры могут привести к тому, что новые таргетные препараты, или препараты для иммунотерапии (одно из новейших и перспективнейших направлений в лечении онкологии), не будут регистрироваться на российском рынке. Заменить их качественными отечественными препаратами будет, мягко говоря, непросто.
Промышленные и биотехнологии
Александр Бервено, основатель компании «Сорбенты Кузбасса» (исследования углеродных пористых материалов):
Подобная мера позволит крупным компаниям и госкорпорациям ущемлять права инновационных компаний и производителей, которые только выводят товар на рынок. В тот момент, когда компания еще «прощупывает» рынок, продажи не велики, а если продукция «импортозамещающая», то риски еще больше возрастают — предложение ФАС просто поставит под сомнение разработку таких товаров в России со стороны малых и средних инновационных компаний.
Смоделируем ситуацию. Например, наша компания разработала технологию получения импортозамещающих сорбентов (из-за рубежа поступает 90-95% подобной продукции, по данным Минпромторга) по трем направлениям — для водорода, для очистки воздуха от углекислого газа и для хранения метана. Объем инвестиций не настолько велик, чтобы через год выйти на объем продаж более 60%. С предприятием одной из топливных корпораций, несколькими крупными угольными компаниями мы обсуждали перспективы продажи им лицензии, если будет предложена интересная цена, и мы столкнемся с трудностями в продвижении технологий на рынок своими силами. С одним из партнеров мы даже подписали соглашение о создании совместного предприятия. Итак, что будет? Совместно созданная компания выходит на рынок, покупателям и партнерам становится ясно, что материал хорошо подходит под нужды рынка. Но в первые 2-3 года производить нужные объемы наша небольшая компания не может — из-за недостатка кадров, инвестиций, опыта и т. п. Получается, любая крупная компания может заставить совместное предприятие продать лицензию, просто попросив об этом ФАС. В какой ситуации окажутся и разработчики, и менеджеры крупного бизнеса, решившие пойти навстречу технологическому стартапу? Так что, на мой взгляд, риски огромны. А если учесть перспективы лоббирования и возможность коррупционной составляющей, это нововведение от ФАС может привести к переделу рынков новых товаров.
Юрий Стебунов, научный сотрудник лаборатории нанооптики и плазмоники МФТИ (разработчик биосенсоров):
С точки зрения тех, кто имеет патенты на технологии и хочет на их основе создать инновационный продукт, такой закон сильно снизит привлекательность проекта для инвесторов (для них патенты — нематериальный актив, который вносит вклад в стоимость бизнеса), а также понизит мотивацию предпринимателя самому вкладываться в проект. Даже при хорошем объеме финансовых вложений в технологии вероятность сделать на основе запатентованной разработки монополию очень низка. Ведь компания, приобретая известность, в какой-то мере привлекает внимание к своей технологии — и в данной области почти наверняка другие найдут способы обойти патент или сделать новую технологию, которая превзойдет запатентованную. Будучи авторами патента на изобретение — сверхчувствительные биосенсоры на основе оксида графена, мы работаем над созданием из этой разработки инновационного бизнеса. И мы понимаем, что если инициативу ФАС примут, то нас могут, например, заставить продать патент, что в свою очередь снизит не только вероятность того, что мы сможем успешно коммерциализировать нашу разработку, но и того, что она вообще будет доведена до конечного продукта.
Венчурный рынок
Анжелика Рогачева, директор по инвестициям венчурного фонда Bright Capital:
Если такой закон примут, для многих технологических компаний он станет источником рисков. Формулировки, скорее всего, окажутся максимально расплывчатыми, и этим запросто смогут воспользоваться и государство, и конкуренты. К счастью, Россия не единственная страна для развития бизнеса, на который ориентируются технологические компании, но есть среди них и те, кто выстраивает патентную защиту именно под Россию — вот у них проблемы будут весьма вероятны. Будем надеяться, что все-таки подобная мера коснется только фармацевтики и товаров в других отраслях, которые легко воспроизвести. Если взять сложные наукоемкие технологии, то помимо лицензии для успешной коммерциализации изобретения всегда требуется еще и сопровождение. С ним может помочь только владелец патента — а будет ли на то его желание? Если нет — просто передача лицензии новому производителю ничего не даст.
Александр Чачава, управляющий партнер венчурного фонда Leta Capital:
Жаль, что государство делает все, чтобы задушить и вынудить покинуть российский рынок российских же разработчиков. Законопроект по импортозамещению, новые налоги на российских разработчиков вроде введения НДС, теперь еще дезавуирование защиты интеллектуальной собственности… Такое впечатление, что Россия активно готовится к полной изоляции.
Рынок IT
Владимир Гусаков, CTO ABBYY LS (IT-технологии для перевода и многоязычной локализации):
Для российской IT-индустрии все это некритично, поскольку помимо патентов здесь есть еще и необходимость реализовать ту или иную идею в программном коде. А речи о принудительной передаче программного кода конкурентам не идет. Куда важнее другая проблема. В России и раньше не было сколько-нибудь заметной практики патентных тяжб между местными IT-компаниями или исков от иностранных компаний в правовом поле РФ. Такая практика есть в США: российским компаниям приходится периодически защищаться от патентных претензий в США, что чревато серьезными рисками и потерями для IT-компаний из России. Так что для отечественного IT-рынка полезнее были бы инициативы, помогающие российским IT-компаниям защищать свою интеллектуальную собственность за границей – наверняка в других отраслях такие же проблемы.
Михаил Буховцев, основатель стартапа «Мультикубик» (разработка и продажа детских портативных кинотеатров):
Такая мера, если до ее реализации дойдет дело, явно несет риски для всех. Решение приведет к тому, что компании будут стараться избегать регистрации патента в России (а российские компании обязаны сначала подавать заявку в Роспатент и только потом — в, например, Патентное ведомство США) и запускать патенты в других странах на свои юридические лица, зарегистрированные за рубежом. Если говорить о рисках для тех, кто уже оформил патенты, то подобная мера больше обеспокоит крупные компании, а не стартапы — в растущем бизнесе все очень динамично, мало кто задумывается о патентах. У нас, например, есть два патента, но мы не рассчитываем на них как на спасение от конкурентов. Главной защитой всегда останется умение быстро расти и развивать продукт, чтобы оставлять конкурентов в догоняющих условиях.
Иннокентий Белоцкий, CFO стартапа Bright Box (мобильные и веб-технологии):
За прошлый год в России было подано в 30 раз меньше патентных заявок, чем в Китае. Это очередная законодательная инициатива, которая вбивает гвоздь в гроб развития инновационной экономики России. Вместо стимулирования развития собственных инноваций и импортозамещения мы превращаемся в страну, которая копирует чужие изобретения и не уважает интеллектуальную собственность. По сути это то же самое, если страны покупатели нашей нефти и газа перестанут платить по причине того, что Россия монополист и не дает им пользоваться своими ресурсами бесплатно.
Закон с точки зрения права
Сергей Егоров, адвокат, управляющий партнер адвокатского бюро ЕМПП:
Сегодня «госрегулирование» — это модно, попытки обосновать необходимость ужесточения регулирования интересами общества — это в тренде. Но в данном случае тенденция становится угрожающей — юридические критерии «дефицита товаров» очень размытые, и строго отделить, когда производитель ограничивает свою активность в выпуске продукции из неблагонамеренных мотивов, а когда — в силу веских причин, — очень сложно. Фактически мы имеем дело с государственным рейдерством — раньше все так называли деятельность налоговых органов, теперь же это может прийти и в сферу регулирования интеллектуальных прав.
Разработчик инвестирует силы и деньги в разработку и в патентование, чтобы потом в какой-то момент государство, решив, что «нам это нужно», свело эти усилия на нет, объявив обладателя патента в завышении цен или в недобросовестной конкуренции. Напоминает недавнюю историю со сносом зданий: люди вкладывали деньги в недвижимость, чтобы в какой-то момент узнать, что их свидетельство о праве собственности — бумажка, полученная жульническим путем. Все те, кто планирует получить у государства защиту, регистрируя патент, оказываются в зоне риска — могут оказаться незащищенными. Безусловно, проект, если он получит развитие, станет ударом по инвестиционной привлекательности многих отраслей.
Источник: Forbes
