За 15 лет существования Федеральной антимонопольной службы (ФАС) монополии буквально пожрали русскую экономику. Царьград выяснил, почему это произошло.
Монополия – не совсем верное слово для определения нашей реальности, точнее было бы сказать олигополия – экономическая власть узкого, ограниченного круга компаний. Тогда как монополия – это полное доминирование одного предприятия в той или иной сфере (скажем, РЖД контролирует железные дороги, а «Единая Россия» – политическую жизнь). Но будем придерживаться привычной лексики, тем более что и Федеральная служба называется антимонопольной, а не антиолигопольной.
Алексей Ульянов, генеральный директор Института повышения конкурентоспособности, долгое время был начальником Управления контроля промышленности ФАС и знает кухню борьбы с монополиями не понаслышке. Многие знания рождают многие печали, и частью этих печалей Алексей Сергеевич поделился с Царьградом.
Царьград: Алексей Сергеевич, все мы видим, что идёт тенденция к укрупнению компаний, что крупный бизнес расправляется с мелким, хотя Федеральная антимонопольная служба вроде бы должна оберегать «малышей». Почему это у неё не получается – мешают законы или какие-то ошибки самой ФАС?
Алексей Ульянов: Я думаю, и то, и то. У нас ФАС – это какой-то букет проблем. Если начнёшь по полочкам разбираться, то видно наложение кривой реальности на внутренние несуразности. Начиная разговоры о том, что рыночной экономике нужна защита конкуренции, мы почему-то не посмотрели на мировой опыт и создали самый сильный в мире антимонопольный регулятор.
Ц: Глава ФАС Игорь Артемьев этим как раз гордится…
А.У.: Да, гордится, а результат для экономики плачевный! Если мы посмотрим на опыт других стран, то это, как правило, очень компактный орган, который подчинён министерству экономики или, как в Германии, министерству промышленности. Иногда он является независимой комиссией, как в Великобритании и других англосаксонских странах, в Индии. Обычно это ведомство даёт рекомендации, расшивает узкие места в законодательстве, то есть лечит, а не карает собственный бизнес.
Китай долгое время вообще жил без антимонопольного органа, но у них там конкуренция развивалась будь здоров, потому что все региональные органы власти были заинтересованы в привлечении новых производств. И свой компактный аналог ФАС они создали только в 2011 году.
В нормальной реальности антимонопольная политика координируется с промышленной политикой, чего у нас вообще нет, у нас они вразрез идут. Мы атакуем своих несырьевых экспортёров, которые только пытаются вылезти на внешний рынок. Они получают «привет» не от зарубежных регуляторов, а здесь от ФАС! И возникает естественный вопрос, на чьё правительство ФАС работает.
Мы создали огромного монстра, который имеет огромное количество полномочий, размахивает дубиной, кошмарит и бизнес, и чиновников, и СМИ, работая по законам, которые написал сам под себя.
Ц.: То есть законы в России тоже препятствуют развитию конкуренции?
А.У.: Закон о госзакупках противоречит и мировому опыту, и здравому смыслу.
Во-первых, в этом законе процесс важнее результата. Нам не важно, что чиновники покупают золотые унитазы, что они покупают картошку в три раза дороже, чем в магазине. Нам важно, чтобы они правильно провели процедуру, вовремя выложили информацию на сайт и вовремя направили приглашения фирмам, которые, скорее всего, с ними аффилированы.
А во-вторых, обратный аукцион – способ закупки, мало где за пределами России используемый, во многих странах рекомендовано его запрещать. Потому что покупать по единственному критерию цены – это просто глупость. По нашим правилам чиновник должен описать все характеристики товара. Естественно, он напишет все параметры под какого-то конкретного поставщика, что стало уже притчей во языцех. Мало того, чиновник ещё и цену для себя определяет, он вообще всё под себя определяет, от этого у экономистов просто волосы дыбом встают. И после этого идёт имитация конкуренции под видом аукциона.
Более того, господин Евраев, который был недавно переназначен заместителем Артемьева при отрицательной визе ФСБ – вдумайтесь на минуточку – хочет довести число аукционов в закупках до ста процентов и готовит соответствующие поправки. То есть просто идёт экономическое вредительство. Мы теряем триллионные суммы, до 30% ВВП, создаём монополии, потому что эта система просто не может не генерировать сговоры. Слишком всё просто: напиши подробно про конкретный товар, сымитируй конкуренцию, подшей правильно папочки и вовремя размести информацию на сайте.
Ц.: Какой Вам видится разумная альтернатива?
А.У.: С мелкими закупками просто пойти по рынку и сделать закупку на каком-нибудь «Яндекс.Маркете», да хоть на «Авито» (смеётся) – вместо того чтобы устраивать всю эту коррупциогенную волокиту.
А по более серьёзным закупкам следует делать запрос предложений и в открытом режиме рассматривать заявки. Даже американцы в своих методичках, написанных не для «развивающихся стран», а для себя, предупреждают, что «умный заказчик остерегается проводить обратные аукционы». Нет, чтобы вы понимали, аукцион как способ продажи, например, при приватизации – это нормально. При покупке – нет. Аукционы должен проводить продавец, а не покупатель.
Вообще в связанном с ФАС законодательстве есть множество очевидных специалистам огрехов. Скажем, в законодательстве США есть понятие «рыночной силы», а у нас его не ввели (рыночная сила, market power – это способность поставщиков или покупателей-монополистов с выгодой для себя отклонять цены от рыночных – прим. Царьграда). Так и возникают дела, когда люди из ФАС кошмарят маленькие компании в пользу крупных.
На Западе есть понимание того, что соглашение мелких компаний допустимо. Если у тебя 10% рынка и у меня 10% рынка, то мы можем хоть обдоговариваться – потребитель при необходимости уйдёт к нашим конкурентам. А у нас это нарушение, и ФАС приходит к таким компаниям как раз в интересах их крупных конкурентов. Всё повёрнуто с ног на голову – антимонопольная политика превратилась в инструмент крупных монополий по удушению малого и среднего бизнеса в стране, особенно инновационного.
Ц.: Вы говорите, что антимонопольная служба «кошмарит» у нас не монстров рынка, а именно малый бизнес. Можете привести примеры таких случаев?
А.У.: Они называют картелями, условно говоря, сговор фермеров, мужа и жены. Или начинается подготовка Кодекса лучшей практики риелторов – ФАС возбуждает уголовное дело. Или, скажем, когда рыбаки, стремясь не допускать браконьерства, договариваются показывать фактическую долю икры в выловленной рыбе – не более 4,5% в общем весе. Браконьерам это невыгодно – они-то привыкли брать рыбу, вспарывать брюхо, доставать икру (самый ценный продукт), а тушки выкидывать, и потому у них получается, что икры, скажем, 20% в весе рыбы. Соответственно, кто-то сочувствующий браконьерству просигналил в ФАС, и сотрудники службы возбудили дело по факту организации картеля! То есть соглашение о соблюдении законов и честной ловле в понимании ФАС – картель.
акую антикартельную деятельность я называю диверсией против экономики нашей страны, поскольку, по сути, кошмарятся малый и средний бизнес, зачастую по заказам крупных компаний. У нас есть дела о сговоре пекарен против «Ашана», сговоре молокозаводов против Danone, сговоре трубных заводов против «Газпрома», что, конечно, смешно звучит. Или, скажем, сговор мелких швейных предприятий против структур, которые близко знакомы лично с главой ФАС – знаменитое «дело о швейном картеле».
Ц.: В 2018 году было возбуждено лишь 15 уголовных дел по картельным соглашениям. 15 на всю Россию, словно у нас совсем кончились сговоры. Почему так мало?
А.У.: С картелями у нас очень сложно. ФАС вообще не выявляет классические картели. То, что вы видите в статистике, – это главным образом сговоры на торгах. Сговоры эти порождены самой системой госзакупок, которую, собственно, ФАС и создала, которая не может не генерировать сговоры. А вот классических картелей, о которых мы знаем ещё из советских учебников, когда, скажем, Рокфеллеры договаривались с Морганами, ФАС не видит.
Слава Богу, у нас в законах записано, что не все «картели» мелкого предпринимательства должны автоматически подпадать под уголовное преследование, там должен быть доказан значительный ущерб. И эта разница, от 384 возбуждённых ФАС дел к 15 уголовным, показывает, что ФАС огромное количество дел возбуждает по мелочи – там, где ущерба вообще никакого нет или он минимальный. На уголовное дело это не натянуть, да и вообще «картель малого бизнеса» для западного слуха звучит как нонсенс.
Ц.: В бизнес-среде о наших контролирующих службах отзываются крайне негативно, подчёркивая их собственную высокую коррумпированность. Не с этим ли связано исчезновение части антимонопольных дел?
А.У.: Да, есть такое мнение, но эта информация закрыта, ведь все стороны такого процесса не заинтересованы в рекламе. Я не готов подтвердить это на цифрах, но по рынку есть информация, что часто приходит ФАС с антикартельной проверкой, а потом никто ничего не слышит ни о каких делах, то есть явно присутствуют признаки договорённости.
Даже банальное пополнение бюджета через штрафы не работает. Сколько штрафов ФАС наложила – в отчёте показано, а сколько собрала – не показано. Один раз Счётная палата порылась и выяснила, что собирается только 16% штрафов ФАС, а остальные теряются по дороге. ФАС просто не удосужилась взыскать их в бюджет! То есть, возможно, делят где-то «в пополаме», как говорится. Такое, к сожалению, происходит.
К сожалению, деятельность очень непрозрачна, и свежий отчёт ФАС, который я неоднократно читал, показывает огромное количество дел, но не показывает их экономического результата. Результатом борьбы с монополиями должно быть снижение цен, где оно?
* * *
Яркие высказывания Алексея Ульянова, безусловно, показывают очень тревожную картину, а главное – нельзя не согласиться с его последним утверждением. Глава Федеральной антимонопольной службы Игорь Артемьев, правда, говорит о том, что где-то в Сибири удалось заставить коммунальные службы несколько снизить тарифы, и за это низкий поклон службе, но если это единственный позитивный итог за 15 лет борьбы с монополиями, то нужно ли нам вообще содержать огромную могущественную службу?
Автор: Мельников Михаил.
Источник: Царьград.тв.
